«Величайший враг нашей души, враг больший, чем даже диавол, это мирской дух. Он сладко увлекает нас и навеки оставляет нас с горечью… В нашу эпоху в мир вошло много мирского, много духа мира сего. Это «мирское» разрушает мир. Приняв в себя мир сей, (став изнутри «мирскими»), люди изгнали из себя Христа…

Под властью диавола находится тот, кто порабощен суетой. Сердце, плененное суетным миром, удерживает душу в состоянии неразвивающимся, а ум – в помрачении»

Старец Паисий Святогорец

 

«Если сердце человека прилагается к суетным вещам века сего, то уже он не раб Божий, а раб мира, и вместе с ним осудится»

 

Старец Арсений Минин

Суета сует – все суета — Миролюбие и любовь к Богу – О смысле и цели жизни — Царство Христово и царство мира сего

«Суета сует, суета сует – все суета. Что пользы человеку от всех трудов его?..» (Еккл.1, 2-3).

 

«Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего. И мир проходит, и похоть его, а исполняющий волю Божию пребывает вовек» (1 Ин.2, 15-17).

Преподобный Макарий Великий (391) пишет: «Чада века сего уподобляются пшенице, всыпанной в решето земли сей, и просеваются среди непостоянных помыслов мира сего при непрестанном волнении земных дел, пожеланий и многосплетенных вещественных понятий. Сатана сотрясает души и решетом, то есть земными делами, просевает весь грешный род человеческий.
Со времени падения, как преступил Адам заповедь и подчинился лукавому князю, взявшему над ним власть, непрестанными обольстительными и мятущимися помыслами всех сынов века сего просевает и приводит он в столкновение в решете земли.

Как пшеница в решете у просевающего бьется и, взбрасываемая непрестанно в нем, переворачивается, так князь лукавства земными делами занимает всех людей, колеблет, приводит в смятение и тревогу, заставляет приражаться к суетным помыслам, гнусным пожеланиям, земным и мирским связям, непрестанно пленяя, смущая, уловляя весь грешный род Адамов…

Люди приводятся в колебание непостоянными помыслами боязни, страха, всякого смущения, пожеланиями, многообразными всякого рода удовольствиями. Князь мира сего волнует всякую душу, не рожденную от Бога, и, подобно пшенице, непрестанно вращающейся в решете, разнообразно волнует человеческие помыслы, всех приводя в колебание и уловляя мирскими обольщеньями, плотскими удовольствиями, страхованиями, смущениями».

Преподобный Исаак Сирин (550) пишет о временной нашей земной жизни и о жизни будущей, вечной так: «Житие мира сего подобно начертанию букв на таблицах; и когда кто захочет и пожелает, прибавляет к ним, и убавляет, и делает перемену в буквах. А жизнь будущая подобна рукописаниям, начертанным на чистых свитках, запечатанным царскою печатью, в которых не допускается уже ни прибавление, ни убавление. Поэтому, пока мы среди изменения, будем внимательны к себе, и пока имеем власть над рукописанием жизни своей, какое пишем своими руками, постараемся делать в нем дополнения добрым житием и изглаждать в нем недостатки прежнего жития. Ибо пока мы в мире сем, Бог не прилагает печати ни к доброму, ни к худому до самого часа исшествия из сей жизни».

Преподобный авва Дорофей Палестинский (620): «Если кто-либо потеряет золото или серебро, то он может найти другое; если же потеряет время, живя в праздности и лени, то не возможет найти другого, взамен потерянного».

Преподобный Максим Исповедник (662) пишет: «Бегающий всех мирских похотей поставляет себя выше всякой мирской печали.

Блажен человек, не привязанный ни к какой вещи тленной или временной».

Святитель Димитрий Ростовский (1651-1709): «Не очень ищи себе утешения в том, что дано тебе на очень малое время; истинное утешение в Боге, — это утешение навсегда при тебе останется.

Находясь в благополучии и почитании, не очень велехвались и, будучи в презрении, не впадай в ропот и отчаяние: в том и другом пребывай умерен и благоразумен.

Не прилагай сердца своего к почестям и славе человеческой: она льстива и кратковременна; все в мире непостоянно, кроме Единого Бога и Его предвечной славы: все в мире сем изменяется, и всякая почесть и слава вместе проходят.

Злохитростен мир и его почести. Когда человек благоденствует, тогда все почитают и славят его; а когда он в презрении, все отвращаются… Итак, не надейся на благополучие и почитание человеческое, но всю надежду и упование свое возлагай на Бога: день и ночь к Нему Единому возносись всегда сердцем и умом своим».

Святитель Тихон Задонский (1724-1783): «Что вода мимотекущая, то и житие наше, и все в житии случающееся… Был я младенец. И миновало то. Был я отрок, и то прошло. Был я юноша, и то отошло от меня. Был я муж совершенный и крепкий, минуло и то. Ныне седеют власы мои, и от старости изнемогаю, но и то проходит, и к концу приближаюсь, и пойду в путь всея земли… Родился я на то, чтобы умереть. Умираю ради того, чтобы мне жить… Поскольку временное жите наше непостоянное и все в нем переменяется и проходит, то не должно нам к временным и мирским вещам прилепляться, но со всяким усердием вечной жизни и оных благ искать, о горнем помышлять, а не о земном (Кол.3, 2).

Жизнь наша в этом мире – не что иное, как непрестанное путешествие к будущему веку.

Земная жизнь наша есть не иное что, как непрестанное и безпрерывное приближение к смерти».

Старец Георгий, Задонский затворник (1789-1836): «Горе миру от соблазн! И видим и слышим молву и суету, зависть и злобу, вражду и клевету; повсюду всяко встречаются соблазны: однако ж можно и не соблазняться. Верующим о Господе вся возможна суть.

Царствие Божие внутри вас есть, сказал Иисус Христос. Из этого видно, что какие бы наружные вещи ни окружали нас и сколько бы ни услаждали взор и чувственность, однако в них Царствия Божия нет. А где нет его, там тьма объемлет идущих; и все те идут во тьму, которые не возвращаются к свету, которые полюбили тьму паче света, полюбили темные и дымные мечтания, воображения, мысли и разговоры, предались неправым предрассудкам, ложно представляющимся вольномысленному суждению за истину, и привыкли действовать и жить по чувственному желанию сердца своего, а не по заповеди Божией. Вот несчастье больше всякого несчастья и опаснейшее самой смерти!

Как же избавиться от этого несчастья – в малом времени здешней жизни? Кого другого нам спрашивать о средствах к тому, когда Сам Спаситель Иисус Христос научает всех спасаться молитвою и постом? А которые шутят и смеются, нехотя принять на себя сего нужного предлагаемого Богом подвига, те как разумеют себя и как познают Бога, презирая заповедь Его?»

Святитель Филарет, митрополит Московский (1783-1867): «На пути мы все, и хорошо думать об этом, чтобы не забыть путевых распоряжений.

К нам быстро приближается сидящий на бледном коне, имя ему – смерть (Откр.6, 8).

День жизни человеческой нередко прежде вечера, прежде полудня пресекает нощь смертная.

Приобретай так, как бы не имел нужды; теряй так, как бы отдавал излишнее».

Святитель Феофан Затворник (1815-1894) пишет в одном из писем: «Все время будут житейские заботы. Что заботиться о душе надо, об этом и говорить нечего. Но вы ведь и заботитесь, как я думаю. Если душа не довольна тем, что делаете, — прибавьте, и Бог милостив будет. Но что вы сказали: «некогда», это не верно. Время всегда остается, только употребляется не так».

«Обновленная жизнь – это жизнь устраняющаяся от всего греховного, чувственного, плотского и ревнующая об одном Богу угодном, святом и небесном…

У человека есть три жизни – духовная, душевная и телесная. Первая обращена к Богу и небу, вторая – к устроению земного быта, третья – заботится о жизни тела. Редко бывает, чтоб все сии жизни раскрывались в одинаковой силе, но у одного преобладает одна, у другого другая, у третьего третья. Выше всех духовная, потому что дух выше души и тела и потому что через нее человек ставится ближе к своей цели, то есть к небу и Богу…

Духовные отправления должны стоять во главе, под ними и в подчинении им – душевные занятия… а под обоими ими – телесная жизнь. Се – норма! Когда этот порядок нарушается… жизнь человеческая портится».

Преподобный старец Севастиан Карагандинский (1884-1966): «Человек на ниве души своей должен трудиться не безполезно, внимать себе, чтобы не пришли враги: мир, диавол, плоть и смерть, и не обокрали ее. Приходит мир – забирает свое, привлекая богатством, роскошью, честолюбием. Приходит диавол – все последнее уносит: чистоту, целомудрие, невинность, страх Божий. Приходит старость и смерть – человек хочет и сам пожать что-нибудь на ниве своей, и ничего не обретает. Лишь кое-где намерение доброе дело сделать при греховной жизни. И жалеет человек, что прожил жизнь и не приобрел добрых дел для будущей жизни. И смерть пришла, и времени уже нет для покаяния, для слез и молитвы. Особенно опасна нечаянная смерть. А потому не нужно откладывать покаяние и приобретение добрых дел на старости лет, когда уже не будет сил ни телесных, ни душевных. Все врагами будет скрадено, а себе – ничего, пусты светильники…

Здесь все временное, непостоянное, чего о нем безпокоиться, чего-то для себя добиваться. Все быстро пройдет. Надо думать о вечном».

Старец Паисий Святогорец (1924-1994): «Веруя в Бога и будущую жизнь, человек понимает, что эта временная жизнь суетна, и готовит свой «загранпаспорт» для жизни иной. Мы забываем о том, что всем нам предстоит уйти. Корней здесь мы не пустим. Этот век не для того, чтобы прожить его припеваючи, а для того, чтобы сдать экзамены и перейти в иную жизнь. Поэтому перед нами должна стоять следующая цель: приготовиться так, чтобы, когда Бог призовет нас, уйти со спокойной совестью, воспарить ко Христу и быть с Ним всегда.

Глубочайший смысл жизни (не монашеский, а вообще) обязаны уяснить все люди. Если бы они это сделали, то совсем бы исчезли мелочные придирки, грызня и прочие проявления самости. Раз есть божественное воздаяние, то будем думать о том, как заработать маленько «денежек» для будущей жизни, а не о том, как в жизни этой держаться с достоинством и принимать славу от других.

Когда человек движется в плоскости действительной жизни, он всему радуется. Тому, что живет. Тому, что предстоит умереть. Не потому радуется, что он устал от жизни, нет, он радуется тому, что умрет и пойдет ко Христу.

— Геронда, он радуется оттого, что не противится тому, что попускает Бог?

— Он радуется, видя, что эта жизнь преходяща, а жизнь иная – вечна. Он не устал от жизни, но, думая: «Что нас ожидает, разве мы не уйдем?» — он готовится идти туда, понимая, что в этом его предназначение, смысл жизни».

Миролюбие и любовь к Богу

«Живущие по плоти Богу угодить не могут» (Рим.8, 8)

«Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф.6, 24).

«Неужели вы не знаете, что, кому вы отдаете себя в рабы для послушания, того вы и рабы, кому повинуетесь, или рабы греха к смерти, или послушания к праведности?» (Рим.6, 16).

«Многие… поступают как враги креста Христова. Их конец – погибель, их бог – чрево, и слава их – в сраме, они мыслят о земном» (Флп.3, 18-19).

Преподобный Исаак Сирин (550) пишет, что ум, занятый суетой и мирским попечением, не может рассуждать о духовном, и поэтому желающему приблизиться к Богу нужно отрешиться от суеты: «Плотолюбцам и чревоугодникам входить в исследование предметов духовных так же неприлично, как и блуднице разглагольствовать о целомудрии.

Тело, крайне болезненное, не терпит тучного в снедях: и ум, занятый мирским, не может приблизиться к исследованию божественного.

Огонь не возгорается в сырых дровах: и божественная горячность не возжигается в сердце, любящем покой.

Как тот, кто не видел своими глазами солнца, не может кому-либо описать его света по одному слуху, даже и не ощущает сего света: так и не вкусивший душой своею сладости духовных дел.

Как тому, у кого голова в воде, невозможно вдыхать в себя тонкого воздуха: так и тому, кто погружает мысль свою в здешние заботы, невозможно вдыхать в себя ощущения оного нового мира.

Как смертоносная воня расстраивает телесный состав: так и непристойное зрелище – мир ума.

Как с корнем исторгаются деревья сильным и постоянным притоком вод: так искореняется и любовь к миру в сердце притоком искушений, устремленных на тело».

Святитель Тихон Задонский (1724-1783) пишет, что кто хочет быть другом миру, тот становится врагом Богу: «Кто прилепляется сердцем к мирским и суетным вещам, в том нет любви Божией. Яко любы мира сего вражда Богу есть; иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак.4, 4), — учит апостол Иаков. Потому что Бог и мир – две вещи противоположные, и любовь к одному изгоняет любовь к другому. Кто любит Бога, нет в том любви мирской, а в ком мирская любовь есть, в том нет любви Божией. Итак, Божия и мирская любовь не могут ужиться в одном сердце…

О! Как же, сколь тяжко, согрешают те христиане перед Христом, возлюбившим их и отдавшим Себя за них, которые не сохраняют Ему верности, которую, вступая в христианство, обещались до конца хранить, и таким образом и всех благ духовных, коих в крещении сподобились было, — добровольно, к крайнему своему бедствию, лишаются. Не напрасно апостолы святые отводят нас от любви к миру сему. Не любите мира, ни яже в мире (1 Ин.2, 15), — говорит Иоанн святой. Яко любы мира сего, — говорит Иаков святой, —  вражда Богу есть: иже бо восхощет друг быти миру, враг Божий бывает (Иак.4, 4). Так велик вред от любви к миру сему, что любящий его – врагом Божиим бывает, о чем страшно и помыслить, хотя человек, будучи слеп, о том и не думает!»

Святитель Игнатий Брянчанинов (1807-1867) пишет: «Друг мира, соделывается непременно, может быть, незаметно для себя, злейшим врагом Бога… При служении миру невозможно служение Богу, и нет его, хотя бы оно и… представлялось существующим. Его нет! А то, что представляется, есть не что иное, как лицемерство, притворство, обман себя и других».

Святый праведный Иоанн Кронштадтский (1829-1908) пишет: «Мы только называем Господа Богом, а на деле-то у нас свои боги, потому что волю Божию не творим, а волю творим плоти своей и помышления, волю сердца своего, страстей своих. Боги наши – плоть наша, сласти, одежды, деньги и т.п.

Не живет Господь в том сердце, в котором царит жадность, пристрастие к земным благам, к сластям земным, к деньгам и пр. Это опытом доказано и познается ежедневно. В том сердце живет жестокосердие, гордость, высокомерие, презорство, злоба, мщение, зависть, скупость, суетность и тщеславие, кража и обман, лицемерие и притворство, хитрость, ласкательство и пресмыкательство, блуд, сквернословие, буйство, измена, клятвопреступление…

Сердце, пекущееся о житейских вещах, особенно излишних, оставляет Господа – источника жизни и мира, и потому лишается жизни и спокойствия, света и силы, а когда раскается в суетном попечении от тленных вещей, опять всем сердцем обратится к нетленному Богу, тогда опять начинает в нем течь источник воды живой, опять водворяется тишина и спокойствие, свет, сила и дерзновение пред Богом и людьми. Мудро надо жить. Не хочется тебе молиться за ненавидимого и презираемого тобою человека, но потому-то и молись, что не хочется, потому-то и прибегай к врачу, что ты сам болен духовно, негодуя злобою и гордостью; молись о том, чтобы незлобивый Господь научил тебя любить врагов, а не доброжелателей только…

Чтобы любить Бога всем сердцем, надо непременно все земное считать за сор и ничем не прельщаться.

Весь мир – паутина в сравнении с душой человека – христианина; ничто в нем не постоянно и не надежно; ни на что опереться в нем надежно нельзя: все рвется.

Что полюбит человек, в чем будет обращаться, то и найдет: полюбит земное, — земное и найдет, и поселится у него на сердце это земное, и сообщит ему свою земляность, и свяжет его; полюбит небесное, — небесное и найдет, и поселится оно в его сердце, и будет животворно им двигать. Ни к чему земному не нужно прилагать сердца, ибо со всем земным, когда мы неумеренно и пристрастно им пользуемся, срастворяется как-то дух злобы, оземленивший себя безмерным сопротивлением Богу.

Говорят: не важное дело есть скоромное в пост, не в пище пост; не важное дело носить дорогие, красивые наряды, ездить в театр, на вечера, на маскарады, заводить великолепную дорогую посуду, мебель, дорогой экипаж, лихих коней, собирать и копить деньги и проч.; но – из-за чего сердце наше отвращается от Бога, Источника жизни, из-за чего теряем вечную жизнь? Не из-за чревоугодия ли, не из-за драгоценных ли одежд, как евангельский богач, не из-за театров ли и маскарадов? Из-за чего мы делаемся жестокосердными к бедным и даже к своим родственникам? Не из-за пристрастия ли нашего к сластям, вообще к чреву, к одежде, к дорогой посуде, мебели, экипажу, к деньгам и проч.? Возможно ли работать Богу и маммоне» (Мф.6, 24), быть другом мира и другом Божиим, работать Христу и велиару? Невозможно. Из-за чего Адам и Ева потеряли рай, впали в грех и смерть? Не из-за яди ли единой? Присмотритесь хорошенько, из-за чего мы не радим о спасении души своей, столь дорого стоившей Сыну Божию; из-за чего прилагаем грехи ко грехам, впадаем непрестанно в противление Богу, в жизнь суетную, не из-за пристрастия ли к земным вещам, и в особенности к сластям земным? Из-за чего грубеет наше сердце? Из-за чего мы делаемся плотью, а не духом, извращая свою нравственную природу, не из-за пристрастия ли к пище, питию и проч. земным благам? Как же после этого говорить, что есть скоромное в пост не важно? Это самое, что мы так говорим, есть гордость, суемудрие, непослушание, непокорность Богу и удаление от Него.

Если читаешь светские журналы и газеты, извлекая из них полезное для себя, как для гражданина, и христианина, и семьянина, то наипаче и наичаще читай Евангелие и писания св. Отцов, ибо грешно христианину, читая светские сочинения, не читать богодухновенных писаний. Ты следишь за событиями во внешнем мире, — не упускай же из виду и твоего внутреннего мира, твоей души: она ближе к тебе и дороже тебе. Читать только газеты и журналы – значит жить только одною стороною души, а не всей душой, или жить только по плоти, а не по духу. Все мирское с миром и кончится. И мир преходит и похоть его, все его затеи, а творяй волю Божию пребывает во век (1 Ин.2, 17).

Молясь с людьми, мы должны иногда пробить молитвою своею как бы твердейшую стену – души человеческие, окаменевшие житейскими пристрастиями, пройти мрак египетский, мрак страстей и пристрастий. Вот отчего иногда бывает тяжело молиться. Чем с более простыми людьми молишься, тем легче. Конец всего, что на земле: и тела моего, и сластей, и одежд, и всех сокровищ, есть разрушение, тление, исчезновение. Но Дух живет вовеки.

Человек, мечтающий о жизни тленной и не помышляющий о жизни бесконечной, небесной! рассуди: что такое временная жизнь твоя? Это – постоянное подкладывание дров (разумею пищу) для того, чтобы огонь нашей жизни горел и не оскудевал, чтобы в доме нашем (разумею тело) было тепло… В самом деле, какая ничтожная паутина – жизнь твоя, человек: ты ежедневно два раза утверждаешь внутрь ее подставки для ее прочности (т.е. дважды подкрепляешь себя пищей и питьем) и каждую ночь раз запираешь душу свою в теле, закрывая все чувства тела, как ставни дома, чтобы душа не жила вне тела, а в теле, и согревала и оживотворяла его. Какая паутина жизнь твоя и как легко разорвать ее! Смиряйся и благоговей пред жизнью безконечною!»

Преподобный Амвросий Оптинский (1812-1891): «Мы должны жить на земле так, как колесо вертится, — чуть только одной точкой касается земли, а остальными непременно стремится вверх; а мы как заляжем на землю, так и встать не можем».

Преподобный старец Варсонофий Оптинский (1845-1913): «Горе имеем сердца» — стремится душа наша, ум наш к Господу. Но, как дикие звери, окружают помыслы, искушение, суета, и опускаются крылья, поднимавшие дух, и кажется, никогда не устремиться ему горе. «Господи, Господи… жажду общения с Тобой, жизни в Тебе, памятования о Тебе, но постепенно рассеиваюсь, развлекаюсь, ухожу в сторону. Пошла в церковь к обедне. Только началась служба, а у меня появляются мысли: «Ах, дома я то-то и то-то не так оставила. Такой-то ученице надо вот что сказать. Платье-то я выгладить не успела…» И много других мыслей о якобы неотложных заботах. Смотришь, уже и «Херувимскую» пропели, уже и обедня к концу. Вдруг опомнишься: молилась ли? Разве я с Господом беседовала? Нет, телом была в храме, а душой – в будничной суете. И уйдет такая душа из храма со смущением, неутешенная.

Что же скажем? Слава Богу, что хоть телом побывала в храме, хотя бы пожелала к Господу обратиться. Вся жизнь проходит в суете. Ум идет посреди суетных мыслей и соблазнов. Но постепенно он навыкнет помнить о Боге так, что в суете и хлопотах, не думая, будет думать, не помня – помнить о Нем. Только бы шел не останавливаясь. Пока есть в тебе это стремление вперед – не бойся… Не страшны жизненные невзгоды и бури шествующим под прикрытием спасительной молитвы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя, грешную». Не страшны они, только бы не впасть в уныние, ибо уныние порождает отчаяние, а отчаяние уже смертный грех. Если и случится согрешить, верь в милосердие Божие, приноси покаяние и иди дальше, не смущаясь…

Полной радости не бывает в этой жизни, где мы зрим Бога яко зерцалом в гадании. Настанет эта радость там, за гробом, когда мы увидим Господа «лицом к лицу». Не все одинаково будут зреть Бога, но по мере восприятия каждого; ведь и зрение Серафимов отличается от зрения простых Ангелов. Одно можно сказать: кто не видел Христа здесь, в этой жизни, тот не увидит Его и там. Способность зреть Бога достигается работой над собой в этой жизни. Жизнь всякого человека-христианина можно изобразить графически в виде непрерывно восходящей линии. Только видеть это восхождение не дает Господь человеку, скрывает его, ведая немощь человеческую и зная, что, наблюдая за своим улучшением, человеку недолго и возгордиться, а где гордость, там падение в бездну».

Преподобный Нектарий Оптинский (1857-1928) говорил, что «Человеку дана жизнь на то, чтобы она ему служила, а не он ей, то есть человек не должен делаться рабом своих обстоятельств, не должен приносить свое внутреннее в жертву внешнему. Служа жизни, человек теряет соразмерность, работает без рассудительности и приходит в очень грустное недоразумение, он и не знает, зачем живет. Это очень вредное недоумение, и часто бывает: человек, как лошадь, везет и везет, и вдруг на него находит такое… стихийное препинание».

Святитель Николай Сербский (1880-1956): «Господь Иисус Христос часто повторяет и напоминает людям, чтобы они не заботились о еде, питье, одежде.  Это главная забота язычников, а не Его последователей. Не достойно сыновей Божиих, чтобы то, что является главным для животных, было главным и для людей. Тот, Кто нас позвал как своих гостей в этот мир, знает наши нужды и постарается для нас. Или мы думаем, что Бог худший Хозяин в Своем доме, чем человек? Нет, такого не может быть. Со всеми нашими заботами о теле мы не можем спасти его от старости, болезни, смерти и тления. Но знаем, что Всемогущий, Который наши души облек в это чудно сотканное, изведенное из земли тело, которое мы считаем драгоценным, а Он – ничего не стоящим, облачит нас после смерти в несравненно более прекрасные тела, бессмертные и нетленные, не подверженные болезням и старости. Это обещал сделать Тот, Кто сотворил нас из чистой любви и Кто ждет от нас ответной любви…

Если, братия, мир набросится на нас со своими чарами, усладами, мимолетной славой, то чем мы ему противостанем и чем одолеем его натиск, если не этой верой? Воистину ничем, кроме как только сей непобедимой верой, которая знает нечто большее, чем все блага мира.

Когда все прелести мира сего обнажат свою оборотную сторону: красота обратится в уродство, здоровье – в болезнь, богатство – в нищету, слава – в безчестье, власть – в унижение и вся буйно цветущая телесная жизнь – в мерзость и смрад, то чем преодолеем мы всю эту скорбь и сохраним себя от отчаяния, кроме как этой непобедимой верой, научающей нас вечным и нетленным ценностям в Царстве Христовом?

Когда смерть покажет свою разрушительную силу над нашими ближними, над нашими сродниками и друзьями, над нашими цветами, над нашими посевами и всходами, над делами рук наших; когда и на нас неотвратимо оскалит она свои зубы, то чем одолеем мы страх перед ней и чем отверзем двери жизни, которая крепче всякой смерти, если не этой верой? Воистину ничем, кроме как сей непобедимой верой, коей ведомо воскресение и жизнь без смерти».

Игумен Никон Воробьев (1894-1963) в письмах к духовным детям пишет: «Надо все делать по силам. На телесное все силы убивают, а на душу остается несколько сонных минут. Разве так можно? Надо помнить слова Спасителя: Ищите прежде царствия Божия… Эта заповедь, как «не убий», «не блуди» и пр. Нарушение этой заповеди часто больше вредит душе, чем случайное падение. Оно незаметно охлаждает душу, держит ее в нечувствии, а часто приводит к духовной смерти: «пусть мертвые погребают своих мертвецов», мертвые душой, без чувства духовного, без горячности в делании заповедей, ни горячие, ни холодные, которых Господь угрожает изблевать от уст Своих…

Св. Отцы потому здесь и плакали и умоляли Господа о прощении, чтобы не плакать на Суде и в вечности. Если они нуждались в плаче, то мы, окаянные, почему считаем себя хорошими и так беспечно живем и думаем только о житейском…

Дело в том, что читаем и знаем, что надо делать, а ничего не делаем. Ждем, чтобы за нас какой-либо дядька сделал. А ведь можем получить участь бесплодной смоковницы. Проклят всяк, творяй дело Господне с небрежением. А мы как творим дело спасения нашего? Как молимся, как исполняем заповеди, как каемся и проч., и проч.? Секира при корени дерева лежит…

«Ищите прежде всего царствия Божия и правды Его». Своею ли силою человек обеспечивает себя? Если трудитесь в телесном, должны трудиться и в душевном. Сердце свое так же, вернее, больше нужно обрабатывать, чем огород. Если человек платит наемным  рабочим, ужели Господь оставит без платы тех, кто Ему будут работать? А как ему работать? – Вы знаете все. Надо и помолиться, и внимать себе, бороться с помыслами, не ссориться из-за пустяков, уступать друг другу, хотя бы и дело пострадало (потом выиграете во много раз больше), скорее мириться, открывать помыслы, чаще причащаться и прочее.

Можно ли совместить это с работой? Если по немощи не все, то многое можно. А в неделании надо хоть сокрушаться и через это приобретать смирение, но никак не оправдываться, ибо через самооправдание мы лишаем себя возможности к росту духовному. Если же не делаем того, что должны, да еще не терпим обид и скорбей, и через то не сокрушаемся и не смиряемся, то не знаю уж, что и сказать. Чем мы будем лучше неверующих тогда? Поэтому и прошу вас всех: потерпите обиды, укоризны, несправедливости людские, понесите тяготы друг друга, чтобы хоть ими восполнить недостаток делания духовного. Главное – надо осознать себя достойным всяких оскорблений и скорбей («достойное по делом нашим приемлем»).

Старец Паисий Святогорец (1924-1994) говорит, что «душа, которую трогают красоты вещественного мира, подтверждает, что в ней живет суетный мир. Поэтому она увлекается не Создателем – а созданием, не Богом – а глиной. Пленяясь мирскими красотами, которые, хотя не греховны, не перестают, тем не менее, быть суетными, сердце ощущает временную радость – радость, лишенную божественного утешения. Когда же человек любит духовную красоту, то наполняется и хорошеет его душа.

Если бы человек …ведал свое внутреннее неприглядство, то за внешними красотами он бы не гнался. Душа так испачкана, так замызгана, а мы будем заботиться, например, об одежде? Одежду мы стираем, утюжим, и снаружи мы чисты, но какие мы внутри – об этом лучше и не спрашивать. Поэтому, обратив внимание на свою внутреннюю духовную нечистоту, человек не будет терять время на то, чтобы скрупулезно вычищать свою одежду до последнего пятнышка – ведь эта одежда  в тысячу раз чище его души. Но, не обращая внимания на скопившийся в нем духовный мусор, человек тщательно старается вывести со своей одежды даже самое маленькое пятнышко. Всю заботу нужно обратить на чистоту духовную, на внутреннюю, а не на внешнюю красоту. Предпочтение должно быть отдано не суетным красотам, а красоте души, духовной красоте. Ведь и Господь наш сказал, что, сколько стоит одна душа, не стоит весь мир. (Мф.16, 26).

Самое важное сегодня – не приспосабливаться к этому мирскому духу. Такое неприспособленчество – свидетельство о Христе. Постараемся, насколько возможно, не дать этому потоку увлечь, унести нас по мирскому руслу. Умная рыба на крючок не попадается. Видит наживку, понимает, что это такое, уходит из этого места и остается непойманной. А другая рыба видит наживку, спешит ее проглотить и тут же попадается на крючок. Так и мир – у него есть наживка, и он ловит на нее людей. Люди увлекаются мирским духом и потом попадаются в его сети.

Мирское мудрование – это болезнь. Как человек старается не заразиться какой-либо болезнью, так ему надо стараться не заразиться и мирским мудрованием – в любой его форме. Для того чтобы духовно развиваться и здравствовать, для того, чтобы радоваться ангельски, человек не должен иметь ничего общего с духом мирского развития.

…Надо стараться каждый день помещать в себя что-то духовное, противодействующее чему-то мирскому и грешному и так, потихонечку, совлечься ветхого человека и впоследствии уже свободно двигаться в духовном пространстве. Заменять греховные картины, находящиеся в памяти, святыми образами, светские песни – церковными песнопениями, мирские журналы – духовными книгами. Если человек не отвыкнет от всего мирского, грешного, не будет иметь связи со Христом, с Божией Матерью, со святыми, с торжествующей Церковью и не отдаст себя всецело в руки Божии – не сможет достичь духовного здравия».

Старец Паисий Святогорец на вопрос «Почему диавола называют «миродержцем»? Он что, правда, владычествует миром?» ответил:

«Этого еще не хватало, чтобы диавол правил миром! Сказав о диаволе «князь мира сего» (Ин.16, 11), Христос имел в виду не то, что он миродержец, но то, что он господствует суетой, ложью. Да разве можно! Разве Бог допустил бы диавола до миродержительства? Однако те, чьи сердца отданы суетному, мирскому, живут под властью «миродержителя века сего» (Еф.6, 12). То есть диавол правит суетой и теми, кто порабощен суете, миру. Ведь что значит слово «мир»? Украшения, суетные финтифлюшки, не так ли? Итак, под властью диавола находится тот, кто порабощен суетой. Сердце, плененное суетным миром, удерживает душу в состоянии неразвивающимся, а ум – в помрачении. И тогда человек только кажется человеком, по сути же он является духовным недоноском.

Величайший враг нашей души, враг больший, чем даже диавол, это мирской дух. Он сладко увлекает нас и навеки оставляет нас с горечью. Тогда как если бы увидели самого диавола, то нас охватил бы ужас, мы были бы вынуждены прибегнуть к Богу и без сомнения шли бы в рай. В нашу эпоху в мир вошло много мирского, много духа мира сего. Это «мирское» разрушает мир. Приняв в себя мир сей, (став изнутри «мирскими»), люди изгнали из себя Христа».

Старец Паисий говорит, что мирской успех приносит душе мирскую тревогу: «Чем больше люди удаляются от естественной, простой жизни и преуспевают в роскоши, тем больше увеличивается и человеческая тревога в их душах. А вследствие того, что они все дальше и дальше отходят от Бога, они нигде не находят покоя. Поэтому люди беспокойно кружатся – как приводной ремень станка вокруг «сумасшедшего колеса».

Мирская легкая жизнь, мирской успех приносят душе мирскую тревогу. Внешняя образованность в сочетании с душевной тревогой ежедневно приводит сотни людей (даже потерявших душевный покой маленьких детей) к психоанализу и психиатрам, строит все новые и новые психиатрические лечебницы, открывает для психиатров курсы повышения квалификации, в то время как многие из психиатров ни в Бога не верят, ни существование души не признают. Стало быть, как могут помочь другим душам эти люди – сами наполненные душевной тревогой? Как может быть истинно утешенным человек, не уверовавший в Бога и в истинную вечную жизнь после смерти? Если человек постигает глубочайший смысл истинной жизни, то из его души исчезает вся тревога, к нему приходит божественное утешение и он исцеляется. Если бы больным в психиатрической лечебнице читали вслух Авву Исаака Сирина, то больные, верующие в Бога, становились бы здоровы, потому что им открывался бы глубочайший смысл жизни».

Старец Арсений (Минин) (1823-1879) о мирской суете говорил: «Род человеческий на сколько преуспевает в изобретениях, открытиях и прочих делах века сего, на столько тупеет в понятиях своих о духовной жизни.

Разными прихотливыми желаниями человек опутал себя как сетями и от них не освободится до гроба.

Мы похожи на людей, стоящих на берегу моря и бросающих в него золото – это драгоценнейшее время, данное нам, для спасения души; пройдет пора, поищем его, но уже не найдем.

Глядя на суету мира сего, приходит на мысль, какое великое люди имеют попечение о временной жизни своей, сколько забот, предприятий, предположений, какая неусыпная деятельность, неутомимость в трудах, долготерпение в достижении целей своих! И все это делается ради маловременной жизни земной. Все это имеет главных двигателей: самолюбие, сребролюбие, честолюбие. Эти три гиганта весь греховный мир держат.

Грешное твое тело, которое ты так нежишь, украшаешь и о благосостоянии коего все тщание употребляешь, думаешь ли ты, что оно некогда будет пищей червям, и чем оно добротнее будет, тем обильнейшим послужит им питанием? Приходило ли тебе когда на мысль, что все, так теперь желающие быть близкими с тобой, некогда далеки будут от тебя? – смрад тела твоего отгонит их. Размысли обо всем этом и поменьше заботься о бренном своем теле, а побольше о бессмертной душе.

По мере отрешения человека от земного водворятся в душе его мир и тишина.

Если сердце человека прилагается к суетным вещам века сего, то уже он не раб Божий, а раб мира, и вместе с ним осудится.

Люди века сего постоянно гонятся за счастьем, а оно, как клад, не дается им, они подобны жаждущим, пьющим соленую воду, ибо вместо того, чтоб умерять свои суетные желания, они расширяют их.

На все житейское, земное, надо смотреть холодно, вопрошая себя: по Бозе ли оное?

Если к чему земному приложил ты сердце, то ты уловлен. О том только и тщится ловитель, дабы ум и сердце твои отвлечь от Бога.

Живя в мире, нельзя вовсе не заботится о потребном для жизни; но заботы эти должны быть на втором плане, не прилагая к ним сердца и с совершенной преданностью в волю Божию. Излишнее о житейском попечения святой Кассиан именует смертоносными.

Обставляешь ты себя удобствами жизни, обеспечиваешь в будущем, а не ведаешь и не помышляешь, что, быть может, в самом разгаре твоей суетной деятельности внезапно найдет на тебя смертный час, не памятуешь ты сказанного: в чем тебя застану, в том и буду судить тебя.

Если бы позвали тебя на веселый пир и сказали бы, что по окончании пира закуют тебя по рукам и ногам и предадут суду, поехал ли бы ты на пир при всей сладости его? Не это ли самое изображено в притче о богаче, светло жившем и вверженном за то в огонь вечный? За маловременное услаждение тела…

Смотри на деньги и на все земное как на дуновение ветра и как на сети дьявольские (последнее еще вернее)».

Старец Серафим (Тяпочкин) (1894-1982): «Пробудим в себе жажду слышания слова Божия!

Как часто бывает в нашей жизни, что среди ежедневных трудов и забот нам некогда прийти в храм Божий, где проповедуется слово Христа, нам некогда и дома взять в руки Его спасительное слово. Осуетились мы с вами, погрязли в тине грехов и беззаконий, утопаем в повседневной суете.

И слышится нам предостерегающий голос Спасителя: Марфо, Марфо, печешися и молвиши о мнозе; едино же есть на потребу. Мария же благую часть избра (Лк.10, 41). 

Не будем же лишать себя этой благой части. Будем и мы стараться слышать слово Божие и исполнять его. В нем мы найдем ответы на волнующие нас вопросы своей жизни».

Архимандрит Иоанн (Крестьянкин) (1910-2006) пишет (из писем духовным чадам): «Случайностей в жизни нет и быть не может, Бог – Промыслитель правит миром, и каждое обстоятельство имеет высший духовный смысл и даровано Богом для исполнения этой вечной цели – для познания Бога. Сохранять верность высшей цели, верность и преданность Святому Православию надо и можно, несмотря на внешне враждебные тому обстоятельства.

В школу жизни всякий человек вступает с рождения и идет по жизни, ведомый родителями, учителями, наставниками. Школа же духовной жизни настолько выше, важнее и сложнее, насколько несоизмеримо величественнее конечная цель духовного воспитания, — познание Бога, единение с Богом и утверждение в Боге. И в школу духовной жизни приходит каждый в свое время в зависимости от своего обращения к истине, но есть опасность миновать ее совсем.

…Так и будете всю жизнь проводить в борьбе с собой, с врагом, и это до конца дней наших. Покой будет милостью Божией только за гробом. На земле рая нет, и мы – не ангелы…

Исход у нас один, и всем нам он известен – вратами смертными войти в Вечность. Болезни же – уведомительные телеграммы о том, чтобы мы не забывали о главном в жизни. И это не значит ходить с чувством обреченности завтрашнего своего дня. Это велит живо и ответственно относиться ко времени. Надо исповедоваться, пособороваться, причаститься и, не вдаваясь в умствования, домыслы и человеческие расчеты, предать себя воле Божией.

Уходят Божиим повелением с поля брани и святые, и грешные. И те, кто созидал, и те, кто разорял. И разве изречем суд на то, как они жили. Нет и нет! А вот за себя точно отвечать придется.

Грехи легко совершать, а на восстание от греха надо много усилий и труда. Но жизнь так коротка, а впереди Вечность».

О смысле и цели жизни

«Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть, и испытывают ее принадлежащие к уделу его. А души праведных в руке Божией, и мучение не коснется их» (Прем.2, 23-24; 3, 1).

Преподобный Симеон Новый Богослов (1021) о цели рождения человека в мир, пишет: «Всякий человек, рожденный в мир сей, тем паче христианин, пусть не думает, что родился для того, чтобы наслаждаться сим миром и вкушать его радости, потому что если б этот был конец и эта цель его рождения, то он не умирал бы. Но пусть содержит в мысли, что родился он, во-первых, для того, чтобы быть (начать существовать) из не сущего, каким был; во-вторых, для того, чтобы подобно постепенному возрастанию телесному совозрастать мало-помалу и возрастом духовным, и добрым подвигом восходить в то священное и боголепное состояние, о котором говорит блаженный Павел: «дондеже достигнем еси… в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова» (Еф.4, 13); в-третьих, для того, чтобы сделаться достойными обитать в небесных селениях и быть вчинену в сонм святых Ангелов, и петь с ними победную песнь Пресвятой Троице, которая как одна дает ему бытие, одна же Своею благодатию дарует и благобытие, то есть показанное священное боголепное состояние».

О смысле и цели жизни Святые Отцы пишут:

«Настоящая жизнь наша – не жизнь истинная, действительная, для какой мы предназначены Творцом. В отношении к будущей, ожидающей нас жизни она есть то же, что жизнь птенца в яйце, что жизнь младенца в утробе матери.

Самая истинная цель этой конечной жизни – научиться жизни безконечной…

Жизнь – дар Божий: располагать его по собственному произволу, а не по воле Божьей – значит быть преступником.

Отечество наше на небесах, а здесь – чужая сторона, которою проходим на небо. Потому-то нам здесь иногда бывает так скучно, что ничем земным не можем рассеять тайной своей грусти – это тоска по небу как родной стороне.

Лета наша как бы паутина (Пс.89, 10). Жилище паука, как бы оно ни было крепко устроено, тотчас разрушается, как только прикоснется рука или что-либо другое; так и жизнь наша, тотчас может прекратиться от малейшего случая, от того, от чего вовсе не думаешь, не ожидаешь.

Жизнь – поприще борьбы. Горе тому, кто не выйдет из нее победителем! Вечная смерть – вот участь его!

На каждое дело жизни смотри как на шаг к небу или аду. (Кирилл, епископ Мелитопольский).

Никогда нельзя забывать, что мы все в дороге и возвращаемся в наше отечество, кто с котомкой на плечах, кто на резвой четверке, но все войдем в одни ворота. (Граф М. М. Сперанский)

Митрополит Сурожский Антоний (Блум) (1914-2003) о призвании человека говорит:

«Когда Бог почил от дел Своих, Он не оставил сотворенную Им землю, сотворенный Им космос на произвол судьбы: Он продолжал окружать его заботой и любовью. Но конкретную заботу о земле Он вручил человеку, который принадлежит как бы двум мирам. С одной стороны, он от земли, он принадлежит всему ряду живых существ, которые Бог сотворил. А с другой стороны, человек принадлежит миру духовному; он не только создан по образу и подобию Божию, но в нем живет дух, который делает его своим и родным Самому Богу. И призвание человека было в том, как говорит святой Максим Исповедник, чтобы, будучи одновременно гражданином Царства Духа и гражданином земли, соединить землю и Небо так, чтобы земля была пронизана Божественным присутствием, пронизана была духом жизни. Седьмой день – это вся история, во главе которой должен был стоять человек, как бы путеводя весь мир в Царство Божие.

Но человек своего призвания не исполнил; он изменил Богу, и земле, и своему ближнему; он предал землю под власть темных сил, он совершил предательство. И земля, и исторические судьбы ее, и личная судьба человека уже под властью сил зла. И когда родился Христос, единственный безгрешный, единственный подлинный, истинный Человек, Он стал средоточием истории, Он стал главой сотворенного мира, Он стал его путеводителем. И поэтому столько чудес совершается Им именно в субботний день, тот день, который есть символ всей человеческой истории. Этими чудесами Он говорит о том, что порядок подлинной истории в Нем восстановлен и Им восстанавливается везде, где человек отвернется от зла, перестанет быть предателем и войдет в труд Божий о претворении земного мира в мир небесный».

Царство Христово и царство мира сего

Святитель Феофан Затворник (1815-1894): «Есть на земле благодатное Царство Христово, это – Церковь, спасаемая в Господе, предмет благословений Божиих и цель желаний всех людей, истинно понимающих свое назначение.

Есть и другое царство на той же земле, царство князя века сего, воздвигнутое и поддерживаемое злорадною злобою исконного врага нашего спасения, влекущее человека в обман, прельщение и пагубу.

Все мы, живущее на земле, неизбежно состоим под влиянием обоих этих царств и склоняемся то к тому, то к другому, то стоим между ними, как бы в нерешимости – к какой стороне пристать и куда склониться.

Каждое из этих царств имеет свои характеристические черты.

Во всяком царстве видим мы царя, или главу правительства, законы, выгоды, преимущества, или обетования, и конец, и цель, к которой оно приводит.

Все эти черты в Царстве Христовом определенно ясны, несомненно верны и непреложны, а в царстве века сего – лживы, обманчивы, призрачны.

Кто Царь в Царстве благодатном? Бог, во Святой Троице поклоняемый – Отец, Сын и Святой Дух, сотворивший мир и о всем промышляющий, Который, устроив нам спасение в Господе Иисусе Христе, властно наложил на всех, последующих Ему, заповеди и повеления Свои для собственного их блага; всем дает Себя знать, вкушать и осязать духовно; о всех милосердствует и печется, всем помогает, и всех удостоверяет непреложным словом Своим: «работай по воле Моей в вертограде Моем; Я все вижу и за все тебе воздам!» И трудящиеся в Царстве Христовом определенно знают – кому работают, это дает им внутреннюю крепость и терпение в трудах. Я стражду, — говорит апостол, — но не постыжуся. Вем бо, Емуже веровах, и известихся, то есть глубоко уверен, яко силен есть предание мое сохранити в день он (2 Тим.1, 12).

В царстве князя века сего совсем не то. Тут никто не знает, кто их царь. Если б самый отчаянный миролюбец знал сознательно, что царь его – злобный и мрачный сатана, которому он раболепствует на свою собственную погибель, то с ужасом устремился бы вон из его области, но враг сокрыл гнусный образ свой от сынов века, и миролюбцы раболепствуют, не зная кому. Вы поминутно слышите: того нельзя, другого нельзя, и так должно, и этак надобно, а спросите: почему? кто велел? – никто вам не скажет. Все стесняются и тяготятся заведенными у них порядками, даже осуждают и бранят их, но никто не посмеет отступить от них, как будто боясь кого-то; кто-то надзирает за ними и готов взыскать, но которого, однако ж, никто не может указать и определительно назвать. Мир – это совокупность лиц, работающих неведомому призраку своего воображения, под которым на самом-то деле хитро скрывается злобный сатана.

Какие законы в Царстве Христовом? Христос, истинный Бог наш, определенно сказал: «Делай так и так, и будешь Мне угоден, и спасешься. Отвергнись себя, будь нищ духом, кроток, миролюбив, чист сердцем, терпелив, люби правду, плачь о грехах своих, пребывай в благоговении предо Мною день и ночь, желай добра и благотвори ближним своим и все заповеди Мои исполняй верно, не жалея себя». Видите, как все это ясно и определенно, да не только определенно, но и запечатлено навсегда неприкосновенною неизменяемостью: как написано, так и будет до скончания века. И всякий вступающий в Царство Христово знает наверное, что должно ему делать; не ожидает никаких изменений в законоположениях Царства, потому и идет путем его благонадежно, в полной уверенности, что несомненно достигнет того, чего ищет.

Не то совсем в царстве князя века сего. Тут никак нельзя остановить мысль свою на чем-либо определенном. Дух миролюбцев еще ведом: это – дух самости, гордыни, …всестороннего наслаждения и чувственности. Но приложение этого духа, закон и правила мира так шатки, неопределенны, изменчивы, что никто не может поручиться, чтобы завтра в мире не начали считать недобродетельным того, чем ныне восхищаются. Обычаи мира текут, как вода, и правила его для одежды, речей, встреч, соотношений, стоянья, сиденья, вообще касательно всего непостоянны, как движение воздуха: ныне так, а завтра не весть откуда налетит мода и все переворотит. Мир есть сцена, на которой сатана издевается над бедным человечеством, заставляя его вертеться по мановению своему, подобно обезьянам или куклам в балаганах, заставляя его считать чем-то ценным, важным, существенно необходимым то, что само по себе мелочно, ничтожно, пусто. И все заняты этим, все – и малые, и большие, не исключая и тех, которые и по происхождению, и по воспитанию, и по положению своему в свете могли бы, кажется, свое время и труды употреблять на что-нибудь лучшее, чем все эти призраки.

Каковы преимущества и каковы обетования Царства Христова? Господь и Бог наш говорит: «Работай Мне, и Я все тебе воздам. Всякое дело твое, мысль, желание и чувство, в угодность Мне тобою явленные и содержимые, не будут лишены мзды своей. Чего другие не видят, Я вижу; что другие не ценят, Я ценю; за что другие, может быть, теснить тебя станут, Я буду покровителем тебе, и всячески за труд твой готова тебе обитель вечная, которая и создается твоими трудами». Так обетовал Господь, так оно и есть. И все, вступающие в Царство Его, испытывают самым делом верность этих обетований. Еще здесь вкушают они блаженство от трудов своих – блаженство смирения, кротости, правды, миролюбия, милости, терпения, чистоты и всякой другой добродетели. Все эти добродетели, производимые благодатию Божиею, соделывают сердце их сосудом Духа Божия, Который есть для них залог, или обручение будущего наследия, чаемого несомненно ради этих начатков его, усвояемых всякому, кто нелицемерно работает Господу.

Таковы ли обещания мира? Нисколько. Мир обещает все и не дает ничего; манит, раздражает надеждами, но в минуту, так сказать, вручения обещанного похищает его. Потом снова указывает что-то вдали, снова манит и снова похищает у достигшего из рук то, что, кажется, уже получено. Оттого в мире все гоняются за чем-то многообещающим, и никто ничего не получает; все преследуют призраки, которые разваливаются в воздухе в ту же самую минуту, когда они готовы уже схватить их. Миролюбцы важничают в уверенности, что, действуя по — мирскому, они заслуживают внимания мира, но мир или не видит их дел, или, видя, не дает им цены, или, признав цену, не воздает условленной награды. В мире все до одного обмануты и все-таки обманывают себя надеждами, для которых нет ни малейшей опоры.

Работающие Господу внешне не видны, нередко даже презираемы и гонимы, но зато внутренно зреют постоянно в совершенствах духовных, которые в другом мире воссияют в них, как солнце, и дадут им соответствующее себе место и блаженство.

Работающие миру внешне видимы, блестящи, нередко всевластны, но внутренно снедаются тугою, муками сердца и жгучими заботами. Ни минуты не имея покоя здесь, они переходят туда – в безотрадную вечность.

И однако ж царство века сего существует и никогда не бывает пусто, а ведь оно слагается все из нас же; что ж это за диво такое? Ум ли наш по временам или с некоторых сторон бывает не очень умен, или дух мира, нас окружающий, так быстро действует, что омрачает прежде, чем мы успеем сообразить что-нибудь, одним взглядом привлекая к себе и поглощая добычу, подобно некоторым ядовитым змеям? Непонятно, но то верно, что многие и из христиан льнут к миру, и мир не может жаловаться на то, чтобы редки были ряды поклонников его».

Святитель Игнатий Брянчанинов (1807-1867): «Льстив, обманчив путь земной жизни: для начинающих он представляется безконечным поприщем, исполненным действительности; для совершивших его – путем самым кратким, обставленным пустыми сновиденьями…

И славу, и богатство, и все прочие тленные приобретения и преимущества, на стяжание которых употребляет всю земную жизнь, все силы души и тела, ослепленный грешник, он должен оставить в те минуты, в которые насильственно снимается с души одежда ее – тело, когда душа ведется неумолимыми ангелами на суд праведного Бога, ей неведомого, пренебреженного ею…

Трудятся, торопятся люди обогатить себя познаниями, но только познаниями маловажными, годными лишь для времени, способствующие для удовлетворения нуждам, удобствам и прихотям земной жизни. Познание и дело, существенно нужные, для которых единственно дарована нам земная жизнь – познание Бога и примирение с Ним при посредстве Искупителя – мы вполне призираем…

Стремление к земному преуспеянию какое странное, какое чудовищное! Оно ищет с исступлением. Едва найдет, как найденное лишается цены, и искательство возбуждается с новою силою. Ничем настоящим оно не довольно: оно живет одним будущим, оно жаждет только того, чего не имеет. Предметы желания приманивают к себе сердце искателя мечтою и надеждою удовлетворения: обманутый, постоянно обманываемый, он гоняется за ними на всем поприще земной жизни, доколе не восхитит его нежданная смерть. Как и чем объяснить это искательство, поступающее со всеми подобно бесчеловечному предателю, и всеми владеющее, увлекающее всех. – В душах наших насаждено стремление к бесконечным благам. Но мы пали, и ослепленное падением сердце ищет во времени и на земле того, что существует в вечности и на небе…

Пророк назвал землю местом пришельствия своего, а себя пришельцем и странником на ней: яко пресельник аз есмь у Тебе, сказал он в молитве своей к Богу, пришлец, якоже вси отцы мои (Пс.38, 13). Очевидная, осязательная истина! Истина, забываемая человеками, несмотря на очевидность свою! Я – пришлец и на земле: вошел я рождением; выйду смертью. Я – пресельник на земле: переселен на нее из рая, где я осквернил и обезобразил себя грехом. Переселюсь и с земли, из этого срочного изгнания моего, в которое я помещен Богом моим, чтобы я одумался, очистился от греховности, снова соделался способным для жительства в рае. За упорную, окончательную неисправимость я должен низвергнуться навечно в темницы ада. Я – странник и на земле: странствование начинаю с колыбели, оканчиваю гробом: странствую по возрастам от детства до старости, странствую по различным обстоятельствам и положениям земным. Я – пришелец и странник, якоже вси отцы мои. Отцы мои были пришельцами и странниками на земле: вступив на нее рождением, они удалились с лица ее смертью. Исключений не было: никто из человеков не остался навсегда на земле. Уйду и я. Уже начинаю отшествие, оскудевая в силах, подчиняясь старости. Уйду, уйду отсюда по непреложенному закону и могущественному установлению Создателя и Бога моего.

Убедимся, что мы – странники на земле. Только из этого убеждения мы можем сделать расчет и распоряжение безошибочные для земной жизни нашей; только из этого убеждения можем дать ей направление верное, употребить ее на приобретение блаженной вечности, не на пустое и суетное, не на погубление себя. Ослепило и ослепляет нас падение наше! И принуждены мы насильно, в течение долгого времени  убеждать себя в яснейших истинах, не нуждающихся, по ясности своей, в убеждении.  

Странник, когда остановится на пути, в странноприимном доме, не обращает на этот дом особенного внимания. К чему внимание, когда он приютился в доме на кратчайшее время? Он довольствуется одним необходимым; старается не истратить денег, которые ему нужны на продолжение пути и на содержание в том великом городе, в который он шествует; недостатки и неудобства претерпевает великодушно, зная, что они – случайность, которой подвергаются все путешественники, что ненарушимое спокойствие ожидает его на том месте, куда он стремится. Не привязывается он сердцем ни к какому предмету в гостинице, как бы предмет не казался привлекательным. Не теряет он временидля посторонних занятий: ему нужно оно для совершения многотрудного путешествия… Пробыв нужное время в гостинице, он благодарит хозяина ее за оказанное ему гостеприимство и, ушедши, забывает о гостинице или помнит о ней поверхностно, потому что хладно было к ней сердце его.

Стяжем и мы такое отношение к земле. Не растратим безумно способностей души и тела; не принесем их в жертву суете и тлению. Охранимся от привязанности к временному и вещественному, чтоб она не воспрепятствовала нам приобрести вечное, небесное. Охранимся от удовлетворения наших неудовлетворимых и ненасытных прихотей, от удовлетворения которых развивается наше падение и достигает страшных размеров. Охранимся от излишеств, довольствуясь только существенно нужным.

Устремим все внимание к ожидающей нас загробной жизни, не имеющей уже конца. Познаем Бога, заповедавшего нам познание Его и дарующего это познание Своим словом и Своею благодатью. Усвоимся Богу в течение земной жизни. Он предоставил нам теснейшее соединение с Собою и дал на совершение этого величайшего дела срок – земную жизнь. Нет другого времени, кроме времени, определяемого земной жизнью, в которое могло бы состояться чудное усвоение: если оно не совершится в это время, то не совершится никогда. Приобретем дружбу небожителей, святых Ангелов и почивших святых человеков, чтоб они приняли нас в вечные кровы.

Стяжем познание духов падших, этих лютых и коварных врагов рода человеческого, чтоб избежать козней их и сожительства с ними в пламени адском. Светильником на жизненном пути нашем да будет слово Божие…»

Святитель Иоанн Шанхайский и Сан-Францисский чудотворец (1896-1966): «Горе человека в том, что он постоянно торопится, но торопится суетно, безплодно. Человек переворачивает горы своей энергией, воздвигает и разрушает целые города в очень короткие сроки. Но если мы вглядимся в его энергию и посмотрим на ее последствия, мы увидим, что она не увеличивает добра в мире. А что не увеличивает добра, то безплодно. Даже уничтожение зла бесплодно, если это уничтожение не есть проявление добра и не несет плодов добра.

Жизнь людей стала в мире очень торопливой и становится все более торопливой; все бегут, все боятся куда-то опоздать, кого-то не застать, что-то пропустить, чего-то не сделать. Несутся машины по воздуху, воде и земле, но не несут счастья человечеству; наоборот, разрушают еще оставшееся на земле благополучие.

Вошла в мир дьявольская торопливость, поспешность. Тайну этой поспешности и торопливости открывает нам Слово Божие в 12-й главе Апокалипсиса: И услышал я громкий голос, говорящий на небе: ныне настало спасение и сила и царство Бога нашего и власть Христа Его, потому что низвержен клеветник братий наших, клевещущий на них пред Богом нашим день и ночь. Они победили его кровию Агнца и словом свидетельства своего, и не возлюбили души своей даже до смерти. Итак веселитесь небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море! Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени (Откр.12, 10-12).

Вы слышите: на землю и на море диавол сошел в великой ярости, зная, что немного ему остается времени. Вот откуда это неудержимое, все ускоряющееся круговращение вещей и даже понятий в мире, вот откуда всеобщая торопливость и в технике, и в жизни – все более безудержный бег людей и народов.

Царству сатаны скоро наступит конец. Вот причина веселия неба и тех людей на земле, которые живут небесным. Обреченное, предчувствующее свою гибель зло мечется в мире, будоражит человечество, раздувает себя до последних пределов и заставляет людей, не положивших на свое чело и сердце крестной печати Агнца Божия, безудержно все стремиться вперед и ускорять свой бег жизни. Зло знает, что лишь в таком безсмысленном коловращении людей и народов оно может рассчитывать присоединить к своей гибели еще часть человечества. Затормошенные, куда-то несущиеся люди мало способны думать и рассуждать об истинах великих и вечных, для постижения которых нужна хотя бы минута божественного молчания в сердце, хотя бы мгновение святой тишины.

Техника уже давно увеличивает скорость передвижения людей и добывания ими земных ценностей. Казалось бы, больше времени должно остаться у людей на жизнь духа. Однако нет. Душе труднее и тяжелее стало жить. Материальность мира, быстро крутясь, втягивает в себя и душу человека. И душа гибнет, ей нет времени уже ни для чего возвышенного в мире – все вертится, все кружится и ускоряет свой бег. Какая ужасная призрачность дел! И, однако, она крепко держит человека и народы в своей власти. Вместо духовного устремления миром уже владеет психоз плотской быстроты, плотских успехов. Вместо усиления святой горячности духа происходит все большее горячение плоти мира. Создается мираж дел, ибо к делам призван человек и не может быть спокоен без дела. Но дела плоти не успокаивают человека, так как не человек ими владеет, а они им. Человек – раб дел плотских. Строит на песке (см. Мф.7, 26-27). Построение на песке разрушается. От земного дома человеческого остается куча пыли. Вместо многих гордых строений осталась куча песка. И из этого песка опять строит человек себе мир. Песок осыпается, и человек трудится, подбирая его… Бедный человек! Все закованы в цепи малых, ничего душе не дающих дел, которые надо выполнить возможно скорее для того, чтобы можно было как можно скорее начать ряд других, столь же ничтожных дел.

Где же взять время на добро? Даже подумать о нем нет времени. Все заполнено в жизни. Добро стоит, как странник, которому нет места ни в служебной комнате, ни на заводе, ни на улице, ни в доме человека, ни – тем менее – в местах развлечений его. Добру негде приклонить голову. Как же торопиться его делать, когда его нельзя даже на пять минут пригласить к себе, — не только в комнату, но даже в мысль, в чувство, в желание. Некогда! И как добро этого не понимает и пытается стучаться в совесть и немного мучить ее? Дела, дела, заботы, необходимость, неотложность, сознание важности всего этого совершаемого… Бедный человек! А где же твое добро, где же твой лик? Где ты сам? Где ты прячешься за крутящимися колесами и винтами жизни? Все же скажу тебе: торопись  делать добро, пока ты живешь в теле. Ходи в свете, пока ты живешь в теле. Ходи в свете, пока есть свет (ср.: Ин.12, 35). Придет ночь, когда уже не сможешь делать добра, если бы и захотел.

Но, конечно, если ты на земле, этом преддверии как рая, так и ада, не захотел делать добра и даже думать о добре, вряд ли ты захочешь делать его тогда, когда окажешься среди ночи, за дверью этого существования, вытолкнутый из рассеявшей и развеявшей твою душу суеты земной жизни в холодную и темную ночь небытия. Оттого торопись делать добро! Начни сперва думать о том, чтобы его делать; а потом подумай, как его делать, а потом начни его делать. Торопись думать, торопись делать. Время коротко. Сей вечное во временном. Введи это дело, как самое важное дело, в твою жизнь. Сделай это пока не поздно. Как ужасно будет опоздать в делании добра. С пустыми руками и с холодным сердцем отойти в иной мир и предстать на Суд Творца.

Кто не поторопится сделать добро, тот его не сделает. Добро требует горячности. Теплохладным диавол не даст сделать добра. Он их свяжет по рукам и ногам, прежде нежели они подумают о добре. Добро могут делать только пламенные, горячие. Быть добрым в нашем мире может только молниеносно-добрый человек. И чем дальше идет жизнь, тем больше молниеносности нужно человеку для добра. Молниеносность – это выражение духовной силы, это – мужество святой веры, это – действие добра, это – настоящая человечность!

Поспешности суеты и зла противопоставим быстроту, горячности движения в осуществлении добра. Господи, благослови и укрепи! Быстрота раскаяния после какого бы то ни было греха – вот первая горячность, которую принесем Богу. Быстрота прощения согрешившего пред нами брата – вот вторая горячность, которую принесем. Быстрота отклика на всякую просьбу, исполнение которой возможно для нас и полезно для просящего, — третья горячность. Быстрота отдачи ближним всего, что может их вывести из беды, — четвертая горячность духа, Богу верного. Пятая горячность: умение быстро заметить, что кому надо, и вещественно и духовно, и умение послужить хоть малым каждому человеку; умение молиться за каждого человека. Шестая горячность – умение и быстрая решимость противопоставить всякому выражению зла – добро, всякой тьме – свет Христов, всякой лжи – истину. И седьмая горячность веры, любви и надежды нашей, это – уменье мгновенно вознести сердце и все естество свое к Богу, предаваясь в Его волю, благодаря и славословя Его за все».